По меньшей мере, проблематичным представляется также наличие в музыке характерной для языка двойной артикуляции, или двух уровней, один из которых, фонологический, не будучи значащим, служит основой для другого, уже значащего. Некоторые исследователи признают наличие в музыке двойной артикуляции и рассматривают это в качестве достаточного критерия ее сходства с языком.
Так, музыковед Ж. Сен-Гирон настаивает, что в музыке есть двойная артикуляция, полагая, что если музыкальный отрывок написан в ре миноре, то он имеет значение ре минор. Наттьез справедливо усматривает в таком объяснении хитрый прием, позволяющий за обычной музыкальной терминологией находить двойную артикуляцию.
- Сказанное уже дает некоторое представление о тех серьезных трудностях, с которыми сталкивается музыкальная семиотика. Бросающееся в глаза родство музыки и языка при ближайшем рассмотрении оказывается весьма проблематичным. Однако эти трудности не останавливают сторонников лингвосемиотического взгляда на музыку.
- Одну из первых попыток применения новых методов к изучению музыки осуществил известный композитор, дирижер и теоретик музыки П. Булез, посвятивший в 1951 году специальную работу изучению ритма Весны священной И. Стравинского. Это исследование еще не является вполне семиотическим, но основные его черты налицо.
Прежде всего, оно покоится на имманентном (внутреннем) подходе к произведению. Булез подчеркивает, что он вовсе не претендовал на раскрытие творческого процесса, хотел дать отчет о результате, об арифметических отношениях, единственно являющихся реальными, что его интересовали сами структурные характеристики, а не то, как они замышлялись и создавались - сознательно или бессознательно, и каково при этом было соотношение между трудом и гением.
